Проходите, пожалуйста, в вагон

Маша думает, на что потратить деньги. Сумма неплохая — ныне «РЖД» платит хорошую премию за преданность компании, а у нее эта преданность заслуживает уважения — уже 15 лет Маша работает на железной дороге (это в её 34). Но вернёмся к деньгам. И к мечтам.
Например, я хочу сноуборд, чтобы кататься на выходных с любимым человеком, а потом усталой (в спорте я сачок), но счастливой валяться в сугробе, разгребать снег руками, пить тёплый глинтвейн и радоваться румяным щекам. Сидеть под пледом и разглядывать синяки. Думать, что завтра ещё чуть-чуть, и я стану куда лучше кататься и перестану бояться высоты своего роста — гор я не боюсь.
Еще я хочу машину. Буду довозить маму и брата до школы, а по вечерам заезжать на гору и смотреть на мерцающий огнями городок.
Ещё я хочу машину... швейную. С кучей швов и строчек, программируемую и обязательно с оверлогом.
Ещё... ещё я МНОГО чего хочу, и это МНОГО требует МНОГО времени. Это время я кусочками выкраиваю и вырываю между учебной и, как бы это назвать, после-, около- и внеучебной деятельности. Пусть не всегда и не в желаемом количестве, но оно у меня есть.
У Маши его нет, и именно поэтому она слишком долго думает, на что потратить свои деньги. Её диагноз — проводник. Описывая Машу, или Мэри, как я звала её на работе, можно написать целую книгу. Для меня она как искусно написанная картина, — яркая и полная. Ничего не хочется додумывать, ничего не требуется дополнять.
Маша многому меня научила. «Учись, Полина, главное, учись», — говорила она, — «чтобы всю жизнь не мыть туалеты, как я». От одного её выхода из служебки 15 пьяных и буйствующих новобранцев немедленно успокаивались и, кажется, трезвели. После одного её приветствия уже никто не жаловался, что заплатил за билет 500 рублей, а одеяла в вагоне колючие. Никто не смел просить чаю, когда Маша обедала. Никто не решался шуметь, когда Маша спала. А когда я бегала в истерике по вагону, узнав, что один, опять же нетрезвый, пассажир выбил стекло в тамбуре, она спокойно сказала убрать пепельницы, чтобы никто не выбросил их в окно (!). К слову, тут я сделала круглые глаза и, честное слово, удивлённо спросила, куда люди теперь будут сбрасывать пепел. «Теперь в окно», — спокойно сказала Мэри и пошла грызть огурец — в то время она «мучила себя диетой».
Пару дней назад я встретила её в резерве (проводников) второй раз за лето и очень обрадовалась — о ней у меня остались только хорошие воспоминания. В душе Маша очень нежный и ранимый человек. Она всё так же постоянно в пути и всё так же редко и мало бывает дома, где её ждёт «мужик-козёл». Жалко обоих.
Такой её характер был закалён работой. За мои три с хвостиком месяца работы проводником я тоже очень изменилась. Во-первых, моя нервная система жестоко потрёпана и истощена. Я много психую, плохо сплю, но, в то же время, терплю, понимаю и принимаю абсолютно разных людей. И истеричной продавщице, и тётечке, поставившей мне на ногу сумку, и мужику с перегаром — всем приветливо улыбаюсь. Это однозначно хорошо. Во-вторых, я очень многое увидела, познакомилась с разными людьми и теперь без труда найду тему для разговора с человеком, откуда бы он ни был. В-третьих, я научилась совмещать тяжёлую физическую работу с ещё более тяжёлой социальной, или моральной. Научилась не теряться в стрессовых ситуациях. Научилась отвечать не только за себя, но и за 50 с лишним пассажиров. Научилась понимать речь детей независимо от их возраста. Научилась... ещё много чему. И за всё это я люблю свою работу.
Ты надеваешь форму. Ты — лицо одной из крупнейших компаний. Ты — первый человек, к которому обратится пассажир по любому вопросу.
Работать тяжело. Тяжело, когда тебе угрожают за то, что ты на двухминутной остановке не выпускаешь пассажиров покурить. Тяжело, когда пьяный пассажир мешает спать всему вагону, а ты должна его успокоить. Тяжело, когда за тобой ходит мужик, вечно твердящий:  «Ты так похожа на мою жену. Ух, как я её целовал...» Не спать, не есть и работать при 46 градусах в вагоне легко.
Интересно каждый день видеть новое за окном. Интересно наблюдать за разницей говора, например, южан и северян. Интересно слушать о программах развития Владивостока и Ростова. Интересно всё в том же Ростове видеть судно «Байкальск». Интересно пробовать местную кухню и наблюдать за тем, как меняется человек в процессе общения с тобой.
Приятно получать благодарности от заместителя мэра Красноярска и бабушки Нины Петровны. Приятно, когда дети рисуют твой портрет и подписывают его «Суперпроводница». В конце концов, приятно возвращаться домой.
Страшно, когда пассажир заскакивает в вагон на ходу. Грустно, когда проводницы месяцами не видят семью, зарабатывая деньги. Обидно платить за унесённые пассажирами шторки-ложки-подстаканники.
Бывает всё. В первом рейсе в Адлер у нас в рабочем тамбуре побежал кондиционер, и перед выходом из вагона все до одного пассажиры принимали душ. Три раза срабатывала пожарная сигнализация, к счастью, только из-за её неисправности. В первый раз у меня полвагона бегало с криками «Горим!», в последующие я одной рукой держала кнопку отключения звука сигнализации, а другой наливала пассажирам чай. Три раза выбивали стёкла. Совсем. Несколько раз заклинивали двери и откидные площадки. Два раза сливали весь запас воды в вагоне. Мне подарили штук 30 шоколадок (вот из-за чего я поправилась!), кучу яблок, персиков, черешни, дыни, арбузы и прочие вкусности. Мы возили танцоров, спортсменов, казаков, врачей. Первые тренировались на перроне, вторые — прямо в вагоне. Последние, к счастью, в дороге не тренировались.

Я желаю Маше с умом потратить деньги, бросить эту работу и родить ребёнка, а лучше сразу трёх.
Сегодня я приехала из последнего рейса, по крайней мере, в этом году. В ближайшее время я никуда не поеду. Но ещё явно долго я буду подскакивать посреди ночи с кровати и открывать дверь своей комнаты, думая, что она тамбурная. Ещё не один раз я подойду и выключу воду, когда мама моет посуду — сейчас ведь сан. зона! Но это уже чепуха.